Татьяна Романова - В погоне за «Босфором»
– Похоже, что из здешних обитательниц мы выжали все, что можно, забирайте трубку, а я возьму ларец. Пора нам поговорить с несчастной вдовой.
К дому овдовевшей Азы Гедоевой офицеры подъехали уже в сумерках. Им пришлось долго колотить в калитку, наконец, за забором послышались шаркающие шаги и раздраженный женский голос осведомился:
– Чего надо? Хозяина дома нет, приходите завтра.
– Открывайте, полиция! Не откроете – сломаем забор! – крикнул Щеглов.
– Ой, боже мой, – запричитали во дворе, загремел засов, и калитка распахнулась. За ней маячила неопрятная старуха в черном.
– Где хозяйка? – повелительно осведомился частный пристав, отодвигая женщину с дороги.
– Известно где, около дитяти, – огрызнулась бабка и махнула рукой в сторону дома, – в мезонине она, ребенка качает. Орет, сердешный, благим матом, небось, не жилец.
Капитан переглянулся с Ордынцевым и распорядился:
– Веди нас к ней, ребенка возьмешь, а нам с хозяйкой поговорить нужно.
Бубня себе под нос что-то нечленораздельное, старуха повела посетителей в дом. Внутри тот оказался полной копией соседнего, с той лишь разницей, что мебель здесь стояла неказистая и дешевая, и вообще, обстановка говорила скорее о бедности, чем о достатке.
– Не похоже, что хозяин много зарабатывает на гашише, – шепнул Дмитрию Щеглов, – не балуется ли он сам? А если еще и на пару с женой, то тогда на продажу у него мало что остается.
– Может, поэтому он и хотел забрать у Конкина часть привезенной партии? – так же тихо ответил Ордынцев.
Щеглов молча кивнул, потому что они уже добрались до низкой двери, ведущей в единственную комнату мезонина. За стеной надрывно плакал ребенок. Старуха постучала и крикнула:
– Тут к вам господа пришли, поговорить желают.
– Мужа нет, приходите завтра, – заявил из-за двери женский голос и пригрозил: – Если не уйдете, позову квартального.
– Не нужно так усердствовать, мы пришли сами, – заявил капитан и толкнул дверь.
Женщина – босая и в одной рубашке – застыла посреди комнаты, прижимая к себе закутанного в шаль ребенка. На ее лицо было страшно смотреть – оба глаза подбиты и затянуты огромными синяками, а на правой щеке явно проступил отпечаток пятерни.
– Кто вас избил? Муж? – спросил Щеглов, входя в комнату.
– Поскользнулась и упала с лестницы, я ведь недосыпаю: ребенок маленький и все время плачет, – отозвалась Гедоева и нерешительно поинтересовалась: – Вы из полиции?
– Оттуда, – подтвердил Щеглов и тут же задал свой вопрос: – Где сейчас ваш муж, знаете?
– Он ушел, я не в курсе, где он бывает и с кем встречается.
– Вот как? Даже если муженек отирается в вашем собственном борделе? – переспросил капитан.
– Я не делаю ничего противозаконного, – тут же парировала Аза, – мне нужно кормить детей, я просто получаю доход.
– А как же ваш муж? Он разве детей не кормит?
– Алан занимается перевозками, а это оказалось не очень доходным делом, – отозвалась женщина, она передала служанке орущего ребенка и проводила уходящую старуху тревожным взглядом.
В комнате стало заметно тише, и частный пристав продолжил:
– Ваш муж занимается доставкой и продажей гашиша, а это приносит большие барыши, так что не нужно прибедняться, мадам Аза.
Щеглов брезгливо отвернулся от женщины и обратился к Дмитрию.
– Я побеседую с дамочкой, а вы посмотрите в доме и в баню загляните, – предложил он.
– Хорошо, – согласился Ордынцев и заметил, как побледнела Аза.
Женщина вскочила со стула, куда уже было опустилась, и крикнула:
– Не пугайте детей, скажите, что вы ищете, и я сама все покажу.
– Мы ищем гашиш. Где вы его прячете?
– Муж не дает мне к нему даже прикасаться. Он держит часть для себя, а остальное продает соседу Конкину. То, что он оставляет себе, спрятано в парной, там под полатями есть тайник, про остальное спрашивайте у соседа.
– Спросим и посмотрим, – пообещал Щеглов, Только мужа вашего сегодня ночью убили, причем сделали это в вашем же доме терпимости. Я так думаю, что это ваших рук дело, только у вас было очень сильное желание заколоть своего мучителя.
– Я ни в чем не виновата, – перепугалась Аза и завизжала: – Детьми клянусь, я ни при чем! Господи, что же мне теперь делать, как жить?!
Она завыла, раскачиваясь, как безумная. Этот низкий животный крик казался таким диким, да и вся эта растрепанная уродливая баба сильно походила на ведьму. Дмитрий отошел в дальний угол комнаты, лично у него Аза вызывала не сочувствие, а омерзение, но тут Щеглов стукнул кулаком по столу и крикнул:
– Молчать, пока я тебя в кутузку не упек! Выдавай гашиш!
Женщина тут же смолкла, потрясла головой, как будто приходя в себя, и принялась обуваться. Потом Гедоева закуталась в шаль, взяла со стола свечу и вышла из комнаты, мужчины двинулись за ней. Аза быстро миновала двор и, нащупав на притолоке ключи, открыла дверь бани.
– В парной доски на полатях снимите, а под ними – тайник. Там все и лежит, – объяснила она, остановившись в предбаннике, протянула Щеглову свечу, а сама устало опустилась на лавку: – Я здесь посижу… Три дня ведь всего, как родила.
Сыщики зашли в парилку и убедились, что Аза сказала правду: доски на полатях выдвигались так же, как и в кибитке Алана. Только вот тайник оказался пустым.
– Здесь ничего нет! – крикнул Щеглов и поспешил в предбанник, где сидела Гедоева. – Вы нас обманули.
– Не обманывала я вас, – устало ответила женщина, – не верите – ищите сами. Только я больше ничего не знаю. Что муж делал? Куда он гашиш дел? Может, уже все сбыл. Соседа спросите, тот лучше знает, у него давно с Аланом дела закручены, Конкин и дом этот нам предложил, чтобы за Аланом следить. Ищите, а я пойду, мне ребенка кормить пора.
Она повернулась и вышла из бани. Щеглов в задумчивости потер переносицу и спросил Дмитрия:
– Ну, и что вы обо всем этом думаете?
– Похоже, что этот Гедоев был жуткой сволочью. Его смерти, кроме нашего шпиона, мог желать кто угодно – и собственная жена, и сосед, а может, и кто-нибудь из покупателей гашиша.
– Правильно, только нож-то взяли из комода в борделе, а там соседа пока не замечали, к нему Неонила домой ходит, – подсказал Щеглов.
– Так, может, она и принесла этот нож любовнику, когда была у него последний раз.
– Не сходится: Печерский открывал им жестяной ларец, а это было вчера, – парировал капитан.
– Мы это знаем только со слов самой Неонилы, – не сдавался Ордынцев, – она могла рассказать нам только то, о чем договорилась с Конкиным.
– Да, это возможно, – согласился капитан. – Таким образом, подозреваемых у нас уже стало четверо: Печерский, которого убитый шантажировал, жена, которую тот избивал, и Конкин со своей любовницей. Это если сбросить со счетов Булгари, поскольку тот остался в Москве, и просто физически не мог прирезать шантажиста в столице.
Да, список получался не малый. Конечно, Печерский оставался самым главным подозреваемым, но …
– Давайте проверять всех, – предложил Дмитрий, – по крайней мере, нужно сделать обыски здесь и у соседа. Только как нам не насторожить Печерского? Тот ведь вызвал своего нового связника на завтра. Вдруг испугается и отменит передачу донесения?
– Задача… – протянут пристав. Он долго что-то взвешивал, прежде чем предложил:
– Я думаю, нужно обыскать дом Конкина и арестовать того по подозрению в убийстве Алана – у нас есть показания двух женщин, не верить которым нет оснований. Печерский успокоится и станет действовать по намеченному плану, а когда вы выполните свою задачу, я смогу предъявить вашему шпиону обвинение в убийстве, ну, а у Конкина другие грехи выплывут, на каторгу тому хватит.
– Разумно, так и сделаем.
Они отправили кучера за приставами, а сами начали обыск дома Гедоева. Как и предупреждала их Аза, ничего интересного они не нашли. В доме не оказалось ни гашиша, ни денег, ни драгоценностей, в нем вообще не было ничего ценного, покойный торговец явно не шиковал. Две девочки, лицом сильно напоминавшие погибшего отца, испуганно жались в углу. Дмитрию стало тошно, и он заторопился:
– Ясно, что в доме ничего нет, посмотрим конюшню, и сразу можно идти к соседу.
– Давайте, – согласился с ним Щеглов, – только и в конюшне мы ничего не найдем.
Капитан оказался прав. У Гедоева ничего не было.
На улице раздались голоса, и во дворе появились квартальные.
– Мы прибыли, ваше высокоблагородие, – отрапортовала Куров, – что делать-то?
– Здесь мы закончили, перебираемся к соседу, – решил Щеглов. – Ты, Куров, иди к калитке, да стучи погромче, а мы через лаз в заборе пройдем и поглядим, куда Конкин кинется в минуту опасности. Я не сомневаюсь, что он прекрасно знает об обыске в доме Гедоевых, теперь расчет только на то, что он запаникует.
